Кравченко Евгения Николаевна

Место рождения: г. Ленинград

Дата рождения: неизвестно

Дата смерти: неизвестно

Январь 1942 года. Стылый, тревожный рассвет поднимался над блокадным Ленинградом. Женя, пряча окоченевшие руки в муфточку старенького пальто, медленно брела по Малой Охте. В голове двенадцатилетней девчушки, как набат,  звучал один и тот же вопрос: где достать хлеб? Дойти до магазина, где выдают хлеб на завтра, потому что вчера они съели пайку на день вперед. Изредка попадались прохожие. Девочка, собравшись  уж было обратиться со своим вопросом к человеку с санками, укутанному каким-то тряпьем, вдруг резко отшатнулась в сторону: в санках лежал покойник…

Увидела толпу людей, выстроившихся возле магазина затемно, но оказалось, что здесь отоваривали только сегодняшние карточки. Замерзшая, она все стояла в толпе, надеясь на чудо, и не могла вернуться домой, где умирали с голоду мама и младшая сестра. Ее из жалости пропустили в очередь, но карточки так и не приняли.

- По ту сторону Невы отоваривают на завтра и послезавтра, - сжалилась над девочкой старушка. Она знала, что многие, не выдерживая страшного чувства голода, часто съедали пайку следующего дня. - Только реку переходи осторожно, там на каждом шагу полыньи от бомбежки.

Еще больше скукожившись от пробирающего до костей холода, смахивая замерзающие на щеках слезы, Женя поплелась навстречу неизвестности. Там действительно отоваривали карточки, но очередь сказали не занимать: хлеба почти не осталось. Только поздним вечером, прижимая к груди кусок  черного, пахнущего жмыхом хлеба, раздобытого по счастливой случайности, она с трудом доплелась до старого деревянного шестнадцатиквартирного дома с пустыми глазницами, где проживала их семья.

- Доченька, мы уже живой тебя не надеялись увидеть, все слезы выплакали, - обняла дочку вышедшая навстречу мать, еле передвигавшая опухшие ноги. Вместо ответа Женя протянула ей пайку хлеба, по 120 грамм на каждого. Женщина тут же обмакнула в кипяток нож и принялась разрезать черствый кусок. Вымешенный на жмыхе, высевках да разбавленный бумагой, мякиш налипал на холодный нож. Взяв чайник с плиты, разлила по кружкам кипяток, и все стали макать туда черные кусочки. Так  сытнее. Должно  хватить на два дня.

В блокадном городе работала только одна пекарня. Иногда ополчение и защитники города оставались без хлеба. Чтоб пополнить их запасы продовольствия, городской комитет обратился  к блокадникам с призывом на три дня отказаться от хлеба. Однажды Татьяна Александровна услышала от кого-то в очереди, что неподалеку, в их районе, взорван продуктовый склад. Взяв саночки, женщина отправилась на разведку. Домой она вернулась с полным мешком земли, перемешанной с сахаром, собранным в воронке. Голодные девочки схватили по жмене этой подозрительной смеси и попробовали на язык. Сладкая! Мать быстро вскипятила на печке воду, бросила в кастрюлю миску драгоценного трофея. Собрав черную накипь, перецедив, они кружками черпали сладкое варево. На этой сладкой жиже продержались почти месяц.

А 15 января семье Березиных сообщили, что их отец, Николай Александрович Березин, служивший в ополчении, умер от истощения в городской больнице. Взяв саночки, Женя с мамой отправились туда. Санитары вынесли гроб с телом покойного, установили на санки, и мать и дочь, не говоря друг другу ни слова, по очереди тащили санки до самого кладбища. У кладбищенской ограды их встретила огромная куча еще не преданных земле тел. В городе, где люди каждый день умирали тысячами, до мертвых не доходили руки.

Вскоре после смерти отца в дом прибежал старший брат Николай, мастер ФЗО. С финской офицер вернулся с протезом, был комиссован.

- Училище эвакуируют, - сообщил он, задыхаясь от быстрой ходьбы. – Давай я заберу с собой Женьку. Вам с Марией легче будет выжить.

Собрав с собой кое-какую одежонку, брат с сестрой  побежали на Финский вокзал. Там уже стояла огромная толпа изможденных голодных людей. Никто не знал, когда подадут вагоны. В таком тревожном ожидании прошло несколько дней. Люди замертво падали прямо на пол в здании вокзала, не дождавшись эвакуации. Николай раздобыл где-то продуктовый паек. Брат с сестрой  молча проглотили скудную еду, не успев ощутить  даже ее вкус. Это дало им возможность продержаться еще пару дней.

Началась посадка. Горожане спешно залезали в вагон, не зная, что их ждет впереди. Николай схватил Женьку за руку, за ними бежали ученики. В вагон попали чуть ли не в последний момент. В тревожном молчании доехали до Ладожского озера. Поезд стал.

Сколько дней люди стояли на открытой местности, днем греясь у костров, на ночь забиваясь в теплушки, Женька не помнит. Наконец на берегу озера выстроилось с десяток полуторок. Усадив сестренку в кабину, брат дал команду  студентам прыгать в кузов. Колонна тронулась в путь глубокой ночью. Продвигались медленно и осторожно, огибая пробитые бомбами воронки. Их охраняли солдаты с фонарями.  На другой стороне озера блокадников ждал товарняк, в котором до войны перевозили скот.

Но девочка страшно обрадовалась этому временному жилищу, где вовсю полыхала буржуйка, где им наконец дали пайку хлеба и долгожданный кипяток. Привалившись спиной к холодной стенке, она моментально уснула, на миг позабыв страшные события последних дней.  Часто поезд загоняли в тупик, и он простаивал по несколько дней. А потом также неожиданно цепляли к паровозу, и снова в путь. Путешествие продолжалось больше месяца. Уже вовсю пригрело кубанское солнышко, когда раздалась команда: «Выгружайся!» На станции крупными буквами было написано: «Черноморка». Позже девочка узнала, что так называется железнодорожная станция Староминская.

На платформе стояли подводы. Людей погрузили и повезли до правления колхоза «Большевик». Там распределили на постой по домам колхозников. Определив сестренку к пожилой паре, Николай занялся своими подопечными. Студентов обещали кормить в центральной столовой. Для Жени брат выписал в колхозе немного овощей и масла растительного. После многодневной голодухи у девочки началась цинга.

Здесь, в теплом краю, вскоре их разыскало письмо мамы. Она писала, что пытается перебраться  на Кубань. Женя очень обрадовалась. Появились первые овощи: огурцы, помидоры, кабачки и даже картошка. После страшного голода в блокадном Ленинграде девочке все казалось верхом изобилия. Семья могла бы не бедствовать. Но мамы все не было. Чтоб заработать себе на хлеб, девочка пасла людской скот.

В конце июля 1942 года в Староминской заговорили о приближении немцев. Бои гремели уже под Ростовом, а по центральным станичным улицам   продвигались отступающие советские войска. Николаю, инвалиду, офицеру Красной армии, награжденному орденом Красной звезды, оставаться в занятой врагом станице  становилось опасно. И он ушел с отступающими войсками. Жене же супруги предложили остаться.

Пятого августа девочка с подружкой пасли за станицей коров. Вдруг далеко, на въезде, по дороге промчалась колонна машин и мотоциклов с вооруженными людьми.

- Фашисты… бежим, - крикнула она подружке, и девчата помчались к жилью, погоняя перед собой буренок. Станица вмиг опустела. Фашисты и их союзники румыны по-хозяйски входили в любой дом, отбирая все съестное, вселялись в добротные дома, вышвырнув хозяев в сараи и амбары. Вскоре Женя узнала, что  ее внесли в особый список: туда входили комсомольцы, коммунисты и их семьи. Кто-то из пособников-селян успел сообщить врагам, что она блокадница, а брат -  участник финской кампании. Уже в конце января в станице открыто стали говорить о готовящемся на 3 февраля расстреле.

Утро 3 февраля началось со стука в дверь. Перепуганная девочка, уверенная, что пришли за ней, забилась в угол. Дверь открыла хозяйка. Вошли двое. В свете лучины девочка из своего убежища заметила грязные, обмерзшие фуфайки, изможденные суровые лица и шапки, на   которых сверкали красные звездочки.

- Станицу освободили, фашисты бежали, - произнес охрипшим голосом один из них.  

Началась мирная жизнь. Мама так и не смогла эвакуироваться на Кубань. Позже Женя узнала от сестры Марии, что они попали в Сталинградскую область. Фашистов разбили под Сталинградом, но разрозненные группы разбрелись по округе. На них то и наткнулась мама, обходя окрестности в поисках съестного. Только на следующий день дочка нашла мать мертвой…

Кубань стала для Жени Березиной второй родиной. Весной она вышла на работу в огородную бригаду колхоза «Большевик», где трудилась уже с осени прошлого года. Тогда они успели убрать бахчу, помидоры, капусту, уродившиеся на славу, до первых заморозков. Учил девчат огородному делу Трофим Федорович Зубко.

1946-ой год выдался засушливым и голодным. Селяне выживали на жалких заготовках, собранных в огородах и полях. Хлеб совсем не уродил, и на трудодень крестьяне почти ничего не получили.  В колхозной бригаде их кормили. Да и дома собрали малые запасы картошки и буряков. На этом и пережили трудные времена.

Последующие послевоенные годы были уже полегче.  Забывалось чувство голода. Самое необходимое для жизни люди получали. В 1949-ом в колхоз «Большевик» приехали вербовщики из Азербайджана, уговаривая поехать на работу в свой солнечный край. Евгения вместе с другими двадцатью староминчанами решилась испытать судьбу. Да и очень хотелось дивчине, пережившей такие трудные годы, увидеть теплые южные края.

Азербайджан девушке понравился. Впервые в жизни она любовалась экзотическими деревьями, угощалась гранатами, пила настоящий вкусный чай. Работали девчата на стройке. Здесь Евгения познакомилась с Николаем, проходившим в республике срочную службу. Год спустя после службы молодые собрались в Староминскую.

Поселились у ее прежних хозяев, но отношения как-то не заладились. Тогда молодые решились купить маленький домик,  в котором родились один за другим Николай, Галина, Валентина, а в 1958 году самый младший - Александр. Теперь уже многодетной семье трудно было ютиться в маленьком домишке, и тогда супруги Кравченко начали строительство своего дома по улице Победы, в котором Евгения Николаевна проживает  и сейчас. Единственным местом работы для нее так и осталась огородная бригада колхоза «Большевик». Выйдя на пенсию, много лет трудилась на току и в огородной бригаде. Поэтому и дороги ей награды, полученные за долгий добросовестный труд, а также юбилейные, ставшие для нее святынями: к Дню Победы, «Жителю блокадного Ленинграда», «70 лет полного освобождения Ленинграда».