Анатолий Алексеевич Иванов

Место рождения: г. Ленинград

Дата рождения: 2 декабря 1937

Дата смерти: неизвестно

Анатолий Алексеевич Иванов
Житель Привольной родился 2 декабря 1937 года на Васильевском острове города Ленинграда. О своей довоенной жизни помнит мало: папа трудился начальником цехана известном в городе заводе, мама – там же, но простой рабочей. А он гулял с бабушкой во дворе их дома на улице, которая носила название Средняя Линия. Дворы там ещё были такие знаковые, чисто ленинградские, напоминающие букву П. А внутри этой буквы располагались скверы, насаждения, детские площадки. И это счастье гулять с бабушкой, жить в мирном прекрасном городе было аж до июня 1941 года. А потом  началась война и… блокада. Долгая, непонятная. И счастье сразу превратилось в жуткое ожидание тишины и полноценной еды. Это страшное слово «война» надолго врезалось в детскую память своими жуткими картинами. В блокадном Ленинграде десятками умирали люди. Живые, чем могли, помогали сохранить город от бомбёжек и зажигательных снарядов. Как потом выяснилось, их мирный электромеханический завод почти сразу превратился ввоенный, где стали выпускать оружие для защиты города, для нужд фронта. Папа попросился добровольцем на фронт. Но в 41-м его ранили в ногу. Ранение было настолько серьёзным, что он не выжил. Умер от ран. Его офици-ально похоронили на Пескарёвском кладбище. Так сказать, по бумагам. Хотя мама попросила тех людей, что были тогда у власти, чтобы ей разрешили похоронить его тут же на Васильевском острове. Так до сих пор и числится Алексей Иванов похороненным на Пискарёвском кладбище, хотя настоящее его место захоронения на Васильевском острове. Мама продолжала трудиться на заводе, где давали карточки на питание. Маленький Лёша хорошо запомнил эти два года блокады, которые казались вечностью. Всё время где-то рядом с домом рвались снаряды. От них он прятался в уголке комнаты за кроватью с металлическими спинками. Ему казалось, что здесь снаряды его не достанут. На продуктовые карточки давали хлеб, подсолнечное масло и крупу. По 100-150 граммов на человека. Им всегда хотелось есть. Чтобы как-то поддержать детей ( в семье был ещё и старший брат), мать варила щи из лебеды. Один раз после такого обеда он сильно отравился, и все думали, что он умрёт. Но выжил, организм, видимо, включил защитную функцию. Дни шли за днями, и они были похожи друг на друга. В 1943 году, когда блокада Ленинграда была прорвана, завод эвакуировали в Томск вместе с работниками и их семьями. До Томска ехали в теплушках товарного состава. На станциях, где поезд делал длительные остановки, брат бегал на станцию, чтобы добыть кипяток. Это была тоже часть скудной еды, которую им выдали на дорогу. Мама, Евдокия Степановна Свистова, так до самой пенсии и проработала на своём электромеханическом заводе в Томске. После войны завод там и остался. Брат в 1944-м году попросился добровольцем в ряды советской армии. Но воевать ему пришлось уже на Дальнем Востоке. Демобилизовался он в 1953 году, прослужив почти девять лет. После демобилизации вернулся в Ленинград. Анатолий Алексеевич окончил школу в Томске, поступил в топографический техникум и был направлен после учёбы на Забайкальское аэрогеодезическое предприятие под Читу. Работал техником-геодезистом, инженером, главным инженером, начальником участка на разных предприятиях. И везде его сноровка и техничный ум помогали справ-ляться со многими сложными техническими задачами. Они проводили под-земные коммуникации, делали монтаж железобетонных сооружений на ТЭС, монтаж трубопроводов на атомной электростанции. Точный расчёт, сноровка, умелое применение всех технических навыков помогали справляться с самыми сложными задачами. К этому времени уже подросли два сына – Евгений и Андрей. После выхода на пенсию решили с женой Зинаидой Михайловной перебраться на юга, где обосновался старший сын. Сначала сюда приехала жена, присмотрела жильё, а следом за ней приехал и Анатолий Алексеевич. Городскому жителю не всё поначалу пришлось по душе. Всё-таки крестьянский уклад сильно отличается от городской суеты. Но постепенно обустроился и привык.